Сталин молча кивнул и пожал Чкалову руку.

— И вот о чем я хочу попросить вас, товарищи, — голос Сталина остановил их в дверях. — Достаточно наши враги сделали черных дел. Киров, Куйбышев, Лакоба… Они не должны больше дотянуться ни до одного советского человека. Каждый советский человек должен чувствовать себя в безопасности! — И без всякого перехода: — Товарищ Новиков, задержитесь.

Кирилл успел сказать Чкалову:

— Подожди меня, товарищ замнаркома, — и вернулся в комнату.

Жестко глядя ему в глаза, Сталин произнес:

— Товарища Чкалова можете посвятить в любые подробности, какие сочтете нужными. Сообщать товарищу Ежову ненужные ему детали не следует.

Чкалов ехал в Осинфбюро с неохотой, уступив лишь настоятельным рекомендациям Берии, а в особенности тому, что давая их, Лаврентий Павлович делал сквозь пенсне страшные глаза и пальцами, носом, руками да и всей своей фигурой яростно намекал, от кого эти рекомендации исходят на самом деле. Но даже после того, как Валерий Павлович все понял, он никак не мог избавиться от легкой, пренебрежительной гримаски и всю дорогу рассказывал Кириллу о том, что еще наизобретали новоявленные «советские гении».

— Агитационный пулемет не видал, Кирилл Андреевич?

— Не доводилось, Валерий Павлович. А что это такое?

— А это такой пулемет, который должен действовать на врага не только физически, но и, так сказать, психологически. Гений один постарался: сделал в пулях специальные прорези, чтобы они в полете «Интернационал» высвистывали… Э-э-э! Ты за дорогой-то следи! — вскричал Чкалов, чувствительно приложившись лбом к стойке.

Кирилл резко дал по тормозам и теперь лежал грудью на руле, содрогаясь от душившего его смеха. Чкалов потер лоб и рискнул продолжить:

— А еще один интересный товарищ тут вот миномет предложил, как он говорит — «мобилизационный». [85] Когда он проект показал «в металле», люди чуть не поумирали. Изобрел этот деятель стальную рогульку, сборную, из трех частей. Сверху — стальная поворотная вилка, которой кусок резинового жгута для запуска легких планеров приделан. Закладывают бойцы мину в этот жгут, оттягивают втроем-вчетвером назад и…

— Главное — бесшумно, и пламя ночью не демаскирует, — простонал Кирилл, трясясь от хохота.

Чкалов посмотрел на него, снова потер лоб:

— Так этот гусь и к тебе со своим проектом приходил? Он нам тоже все доказывал преимущества перед обычным минометом. [86]

Новиков откровенно ржал, слушая ехидные комментарии знаменитого летчика. Чкалов прошелся по проектам летающих танков, рассказал, как его звали принять участие в облете опытной летающей подводной лодки, поведал несколько историй из серийной жизни проектов Курчевского, Дыренкова [87] и Гроховского. По всему было видно, что к изобретательству у Валерия Павловича весьма скептическое отношение. Кирилл даже рискнул подначить его, невинным голосом поинтересовавшись насчет изобретений Туполева и Покрышкина. Но Чкалов не повелся, а очень спокойно и грамотно объяснил, что есть художники мастера, а есть художники от слова «худо».

— И с изобретателями и конструкторами такая же петрушка. Так-то вот, товарищ дорогой.

— Ну, ладно, — Новиков сбросил ход, показал часовым у ворот пропуск и въехал в ворота.

Остановил машину у парадного входа, вышел и кивнул Чкалову:

— Прошу.

13

Москва, Подольская площадь

Новиков провёл гостя сразу в свою мастерскую и выложил на стол несколько видов оружия.

— Это, товарищ Чкалов, новый автомат. Пока производим немного, но это только пока. Точность как у карабина, а огневая мощь как у пулемёта. Можешь попробовать, — Кирилл кивнул в сторону щита и пристегнул снаряжённый магазин.

Чкалов примерился к Калашникову и, вскинув к плечу, уверенно нажал на курок. Прозвучала сухая очередь, автомат чуть повело вверх, но Валерий Павлович удержал линию, и пули легли достаточно кучно. Молча отложив оружие, он вопросительно посмотрел на Новикова, а тот продолжал рассказывать:

— Это бесшумный пистолет. — Он дослал магазин и, дёрнув затвор удлинённого Вальтера ПП, несколько раз нажал спусковой крючок, посылая пули в одну точку на мишени, и положил пистолет на стол. — Это модификация ТТ, а это — очки ночного видения. Ну, тебе, наверное, их показывали.

— Да, уже как-то привозили. — Чкалов кивнул. — Постой, значит, это твоё? И очки эти, и радиостанция, и автомат? — он наконец свёл вместе детали головоломки и улыбнулся: — Да уж, не агитационный пулемёт.

— Но самое главное не это. — Новиков достал заранее распечатанные фотокопии и выложил на стол одну за другой. — Сорок шестой, сорок девятый, шестидесятый, семьдесят четвёртый.

Глядя на фотографии краснозвёздных истребителей, выглядевших словно иллюстрации к фантастическому роману, Чкалов чувствовал, как пересыхает в горле. Он мгновенно понял, что за цифры называл Новиков, да и изменения в облике боевых машин говорили сами за себя.

— Глотни, — Новиков протянул небольшую фляжку, и Валерий Павлович сделал большой глоток «наркомовского» коньяка.

— А дальше? — И он с такой мольбой посмотрел на Кирилла, что тот в душе махнул рукой и выложил ещё пару фотографий.

— Восемьдесят третий. — Он пододвинул к Чкалову фото МиГ-29 и Су-50. — И две тысячи двенадцатый. Больше, извини, нет.

— А что есть? — У Чкалова было такое лицо, что Новиков помимо воли рассмеялся и, хлопнув лётчика по плечу, кивнул в сторону пары кресел в углу.

— Давай сядем, а то разговор, боюсь, долгим получится. — Он подхватил толстую папку, которую Новиков подготовил для разговора с наркомом, и, подождав, пока Валерий Павлович устроится, достал верхний лист. — Схема двухконтурного турбореактивного двигателя, которым сейчас занимается инженер Люлька. У него не будет решения некоторых проблем, но все они указаны здесь, — новый листок лёг на стол, — как и способы разрешения.

Чкалов вернулся только под утро. Жена встретила его встревоженная. Всю ночь она не спала, гадая, что могло случиться с ее таким любимым, но таким отчаянным и бесшабашным самым главным человеком? Вздрагивала от шума каждой запоздалой машины, чутко вслушивалась в припозднившиеся шаги на лестнице…

Услышав повернувшийся в замке ключ, она подхватилась и, выскочив в коридор, бросилась ему на шею:

— Ну где ты опять пропадал, горюшко ты мое?! — шептала Ольга, [88] покрывая лицо мужа быстрыми, горячими поцелуями. — Опять напился? — отстранилась она, почувствовав запах коньяка.

Валерий Павлович забубнил тихонечко, что выпил совсем немного, да и как тут было не выпить, если… При этих словах он быстро снял летную шинель, фуражку, скинул сапоги и увлек жену в комнату. Прикрыв за собой дверь, он подхватил Ольгу на руки и закружил пискнувшую от ужаса и восторга женщину по комнате.