Здание было действительно огромным. Старые Александровские казармы, П-образной формы, располагались фасадом к Подольскому шоссе, а крыльями к Даниловской площади. Его сразу же огородили стальным забором, установив КПП, и по настоянию Кирилла, начали монтировать мощные решётки на окнах.

Заняв более-менее приличные комнаты, вчетвером начали принимать оборудование, которое уже подвозили со всех уголков Москвы. И чего тут только не было — от электротехнических устройств типа самописцев до рентгеновского аппарата. Сначала Новиков хотел завернуть аппарат, а потом подумал, что пусть будет. В хорошем хозяйстве сгодится всё.

Копировальный аппарат поставили в самой защищённой комнате, вообще без окон, лишь усилили стены стальными листами и сделали принудительную вытяжную вентиляцию, что при методе цианотипии [10] было вовсе не лишним. Потом прямо поверх железа настелили полы, стеновые покрытия и натянули ткань под потолком. Получилось не очень красиво, но никто не собирался участвовать в конкурсе дизайна.

Внесли могучий дубовый стол и на него водрузили фотокопировальный аппарат «Кодак», который до этого Кирилл видел лишь на картинке в учебнике.

Несмотря на то, что аппарат был выпуска тридцать третьего года, примитивным назвать его было нельзя. Всё было изготовлено с высоким качеством и могло проработать хоть сто лет. Специальная плёнка для микрофильмирования в жестяных коробках уже громоздилась в углу, и тут же пришлось срочно соображать что-то вроде стеллажа, чтобы не перепутать отснятые коробки с чистыми. Потом с конвоем из шести человек привезли планшет, и Новиков надолго зарылся в копирование материала. После проявки плёнку можно было просматривать на компактном аппарате той же фирмы «Кодак», и насколько он знал, такой уже установили в кабинете Сталина и на даче в Кунцево.

Стол в углу предназначался, чтобы размножать пресловутые «синьки», о которых Кирилл только слышал, хотя видеть не доводилось.

Через пару дней такой ударной вахты Артузов внимательно посмотрел на осунувшегося капитана, и уже к вечеру привезли недалекого, но надежного, словно чугунная болванка, парня, который взял на себя всю мелкую работу, что сильно облегчало дело.

Копировали не всё подряд, а шли по тематическому списку, составленному лично Сталиным.

Что удивляло Новикова, так это разнообразие тем, но размышлять над этим вопросом было физически некогда. Но вот один документ, озаглавленный «Предатели Родины», он сделал особым образом, и после изучения Артузовым, бумага отправилась в Кремль в запечатанном конверте и с охраной в виде Петра, Глеба и десятка из охранного взвода войск НКВД. Перебежчики и просто предатели, с двадцатых годов до двухтысячных шли сплошной кучей, но Кирилл специально не редактировал документ, полагая, что так он смотрится куда более серьёзно.

6

Москва, Подольская площадь

Через неделю два молодых химика, найденные Артузовым, уже собрали химлабораторию, мастера закончили делать мощную вентиляцию, и капитан государственной безопасности приступил к изготовлению прибора ночного видения. В первый раз не получилось, но после того как очистка сырья была проведена более тщательно, всё заработало. Сначала «на коленке», а после, когда привезли генератор из радио-института, удалось затолкать всё в короб.

После демонстрации Артузов пришёл в крайнее возбуждение, и к команде Осинфбюро добавился ещё ученик самого Ландсберга [11] Наум Соломонович Гершевич — опытный инженер-оптик с поистине золотыми руками, который и придал готовому изделию вид чего-то приличного. На своих станочках он сделал настоящий оптический прицел и очки, которые были похожи на какой-то дикий стимпанк из-за обилия латунных деталей. Но работала штука превосходно. Благодаря хорошей оптике, в почти полной темноте было видно на триста-четыреста метров, и на засветку очки реагировали вполне приемлемо. А в качестве высокочастотного генератора работал пока ещё кустарный, но зато полупроводниковый «суперкристадин», а не какая-нибудь ламповая схема, для которой пришлось бы городить в десять раз более ёмкое питание.

Перебирая в который раз хозяйство, притащенное из другого времени, Кир достал небольшую коробку с прицелом переменной кратности, долго смотрел на неё, а потом, вздохнув, вынул Leupold VX, [12] за который в своё время отдал кучу денег, вышел из кладовки и тщательно запер её на два сейфовых замка.

Наум Соломонович был у себя и что-то разглядывал в инструментальный микроскоп.

— А… Кирилл, заходите, я как раз собирался сделать перерыв на чай. — Он начисто игнорировал любую субординацию, но кроме того, втайне считал своего прямого начальника собратом по вере, и ничто не могло изменить его убеждений.

— Чай — это хорошо, — Новиков присел на потёртое полукресло, знававшее на своём веку аристократические задницы, и с благодарностью кивнул. — А я тут вам задачку любопытную притащил.

— Ну-ка? — Наум Соломонович, отставив чайник в сторону, осторожно взял из рук Кирилла прицел.

Через минуту он отложил прибор и внимательно посмотрел на капитана.

— Откуда это, вы мне конечно же не скажете.

— А нужно? — Кирилл пожал плечами. — Всё равно там больше этого нет. Но я принёс вам прицел не для того, чтобы хвастаться. Сможете повторить? Хоть как?

— Не жалко? — Наум Соломонович возобновил манипуляции с чайником и, прикрыв его полотенцем, сел напротив.

— Жалко, но нужно. — Новиков вздохнул. — Единичный экземпляр ничего не решает. Нужны как минимум десятки, а лучше сотни таких прицелов.

— Да, на мелочи вы не размениваетесь, — мастер кивнул.

— И имейте в виду. Прибор под давлением. Это значит, что внутри закачан специальный газ. Он безопасен, и его немного, но всё же примите во внимание. Там много требухи типа подсветки и прочего, но главное — это сама оптическая схема. Вот её и нужно изучить, чтобы потом выпускать подобные изделия серийно. Пусть и маленькими партиями. Если получится, с меня причитается.

— Да бросьте! — Наум взмахнул руками. — За такую задачу любой из специалистов оптиков вам ещё должен останется. — Мастер ещё раз взглянул в прицел и подвигал кольцо трансфокатора. [13] — Да, а поле-то какое светлое!

— Насколько я знаю, этого добиваются так называемым глубоким просветлением.

— Вы тоже знакомы с работами Александра Алексеевича Лебедева? [14]  — мастер взмахнул руками. — Талантливейший человек, замечу я вам. И с большим будущим.

— Главное, чтобы нам никто не помешал это будущее построить.

— Я понял, — Наум Соломонович кивнул. — Будут вам прицелы.

Все приглашённые специалисты трудились на казарменном положении, для чего на четвёртом этаже были сделаны пусть и небольшие, но вполне приличные комнатки, а на втором работала полноценная столовая, получавшая блюда прямо из ресторана «Прага», где можно было поесть даже ночью, чем Кирилл довольно часто пользовался. Таким образом, под его началом трудилась уже вполне нормальная «шарашка». Правда люди были сплошь вольнонаёмные, подписавшие особый документ, и режим был не совсем тюремный. В актовом зале показывали кино, а вечерами часто устраивали танцы с девушками из столовой, узла связи и штаба.

Охрана здания как-то сама собой увеличилась до полноценной роты, и Пётр, осуществлявший все режимные мероприятия, не скучал, тем более что Кирилл сделал ему комнату для прослушки, куда свёл все микрофоны, щедро наставленные в здании, и линии охранной системы. Таким образом сразу были выявлены несколько человек, занимавшихся сбором информации, и ещё больше обыкновенных бездельников.